Индустриализация и коллективизация в СССР
Лекция 10 Внутренняя политика СССР 1934-1941 годах
Тип лекции: комбинированная
ПЛАН
1. Результаты коллективизации;
2. Изменение социальной структуры советского общества;
3. Общественно-политическая жизнь;
4. Конституция 1936 года.
ХОД ЛЕКЦИИ
1. Результаты коллективизации.
Добровольное производственное кооперирование мелких и средних крестьянских хозяйств, получившее в 1 920-е гг . название коллективизация, рассматривалось как главный из двух способов социалистического переустройства деревни (второй способ: создание государственных хозяйств - совхозов, напрямую субсидируемых из казны). Коллективные хозяйства (колхозы) стали возникать на рубеже 1917-1918 гг. Но и через десять лет их было немного: колхозы объединяли тогда около 1 % всех крестьянских дворов, почти исключительно бедняцких. XV съезд партии (1927) определил, что коллективизация должна стать основной задачей партии в деревне. В 1928 г. колхозам были предоставлены льготы по получению в пользование земли, кредитованию и налогообложению. Ограничивалась аренда земли кулаками. Начиная с ноября 1928 г. создавались государственные машинотракторные станции (МТС).
К июню 1929 г. колхозы на добровольной основе объединяли 4 % крестьянских дворов, а спустя четыре месяца - уже 8 % . Как видим, летом и осенью того же года произошёл определённый скачок, но скорее количественный, чем качественный, ибо в коллективные хозяйства по-прежнему тянулись в основном бедняки. Этот худосочный «социалистический сектор» никак не мог помочь властям решить проблему хлебозаготовок. И с осени 1929 г. компартия переходит к политике насильственной - по отношению к большинству крестьян - коллективизации. Начавшаяся « сплошная коллективизация» проводилась в жизнь под дымовой завесой вывода, сделанного И. В. Сталиным в статье «Год великого перелома» (ноябрь 1929 г.). В ней он заявил, что партии якобы удалось добиться перелома в настроениях деревни и в колхозы добровольно « пошёл середняк». В январе-феврале 1 930 г. были приняты решения по форсированному развёртыванию «колхозного строительства») . Главное из них провозглашало «политику ликвидации кулачества как класса) с конфискацией имущества раскулаченных и последующей передачей его колхозам.
Власти с помощью войск ОГПУ в течение короткого времени (за полтора-два года) изъяли из деревни реально и потенциально опасные для себя слои населения. В их число попали прежде всего кулаки и зажиточные середняки, т. е. те крестьяне, которым было что терять от коллективизации и которые поэтому противодействовали (в различной форме, вплоть до борьбы с обрезами в руках, но стихийно и разрозненно) большевистскому наступлению на деревню. Пик крестьянского сопротивления пришёлся на первые месяцы 1 930 г. (более 8 тыс. массовых выступлений, в том числе около 2 тыс. вооружённых выступлений), что побудило большевистских лидеров несколько сбавить темпы коллективизации.
В марте 1 930 г. И. В. Сталин опубликовал статью «Головокружение от успехов», где осудил перегибы местного руководства и фарисейски подчеркнул необходимость соблюдения принципа добровольности вхождения крестьян в колхозы. Выждав тактическую паузу, власти уже осенью 1930 г. продолжили « колхозное строительство». По разным сведениям, число раскулаченных составило от 3,5 до 9 млн человек. Часть из них была брошена в тюрьмы, а основную массу, включая женщин, стариков и детей, переместили в отдалённые районы губерний или отправили под конвоем в качестве спецпереселенцев в трудовые лагеря Севера и Сибири.
Оставшиеся в родных местах крестьяне, опасаясь за свою судьбу, записывались в колхозы. Вскоре правительство утвердило Примерный устав сельскохозяйственных артелей (колхозов). Он сохранял в единоличном пользовании колхозников приусадебные земли, мелкий инвентарь, домашний скот, птицу. От артели в первую очередь требовалось выполнение многочисленных обязательств перед государством (натурпоставки, госзакупки, оплата работ МТС, подоходный налог и т. д.), и лишь после этого остатки денежных средств и сельхозпродуктов мог ли быть распределены между её членами по трудодням - норме учёта индивидуального труда. В целом трагическая эпопея по коллективизации крестьянства закончилась в середине 1 930-х гг. Колхозы объединяли до 93 % крестьянских хозяйств, оставшихся после раскулачивания.
Последствия разгрома векового хозяйственного уклада в деревне были крайне тяжёлыми. Производительные силы сельского хозяйства оказались подорванными на многие годы: за 1929-1932 гг. поголовье крупного рогатого скота и лошадей сократилось на одну треть, свиней и овец - более чем в два раза. Миллионы раскулаченных крестьян вместе со своими семьями оказались за колючей проволокой в трудовых лагерях, разбросанных по дальним окраинам страны.
Другие сельчане потянулись с разорённых родовых гнёзд в город на заработки. На сельское хозяйство СССР, ослабленное насильственной коллективизацией, в 1932- 1933 гг. обрушилась огромная беда: голод. Случилась засуха и как следствие - неурожай. Но власть неуклонно продолжала через колхозы выкачивать из основных зерновых районов страны их главное богатство - хлеб (зерно разных культур), не оставляя ничего колхозникам для собственного пропитания. Хлеб шёл на внешний рынок и обращался в валюту, необходимую для закупки современного оборудования для строящихся индустриальных гигантов.
В итоге от голода погибло от 7,5 до 10 млн человек: русских, украинцев, казахов. И всё же большевистские руководители, исповедовавшие стародавний принцип «цель оправдывает средства», праздновали ещё одну победу. При том, что численность крестьян сократилась на треть, а валовое производство зерна практически не увеличилось, его государственные заготовки в 1937 г. по сравнению с 1 928 г. выросли почти в три раза. С увеличением числа тракторов в МТС повысился и уровень механизации сельского труда. Отныне три четверти пахоты проводилось тракторами, половина уборки зерновых - комбайнами. В короткий срок аграрный сектор, где господствовала слабоуправляемая мелкотоварная стихия, оказался под жёстким государственным контролем.
2. Изменение социальной структуры советского общества.
Индустриализация ускорила урбанизацию. К 1939 г. городское население составляло более 30 % всех жителей страны (в середине 20-х гг. – 18 %). Основная часть осевших в городах находила работу на стройках пятилеток. Они были заняты не только на строительстве, но и на новых фабриках и заводах, предприятиях энергетики и связи, транспорта, лёгкой и пищевой промышленности. Более трети рабочего класса составляли бывшие жители села (рабочие совхозов, а также работники государственных МТС: трактористы, комбайнеры, шофёры, механизаторы и др.).
Самой значительной являлась группа малоквалифицированных рабочих. К ним примыкали кустари и ремесленники. В целом общая численность рабочего класса возросла с 8 – 9 млн в конце 20-х гг. до 23 – 24 млн к концу 30-х гг.
Государство уделяло большое внимание их профессиональной подготовке. Главной школой квалифицированных кадров стали фабрично-заводские училища (ФЗУ). Они создавались при крупных стройках и уже сданных в эксплуатацию промышленных гигантах, таких как автозаводы в Москве и Горьком (Нижний Новгород), тракторные заводы в Сталинграде (Волгоград) ит.д.
Индустриальные рабочие вместе с инженерно-техническим персоналом считались основной социальной группой в СССР. Им уделялось первоочередное внимание при решении жилищных и бытовых вопросов, у них была наиболее высокая заработная плата. Они чаще всего становились выдвиженцами, пополняя кадры для партийной, хозяйственной и профсоюзной работы.
Заметно изменилась по сравнению с дореволюционной и социальная структура деревни. Поскольку социально-экономическая политика выражала в основном интересы неимущих и малоимущих слоёв, это привело к некоторому росту их благополучия и преобладанию середняцких хозяйств. Однако с конца 20-х гг. обстановка в деревне вновь обострилась. Усиление налогообложения вызвало недовольство большинства селян, включая середняков.
А утверждения об опасности «капитализма», порождаемого частнособственнической формой крестьянского хозяйства, вели к агрессивности основной массы крестьян против зажиточных «кулаков», удельный вес которых был невелик. Итогом сталинской «революции сверху» – насильственной коллективизации и «ликвидации кулака как класса» – стало доминирование колхозного крестьянства (44,9 %) и кооперированных кустарей (2,3 %). Крестьяне-единоличники и некооперированные кустари составляли соответственно 2,0 и 0,6 %.
Перемещение значительной части трудоспособного населения в города привело к сокращению числа занятых в сельском хозяйстве с 80 % в 1928 г. до 54 % к концу 30-х гг. Не помогло и введение паспортного режима.
Окончательно крестьяне лишились свободы передвижения и переселения, когда 17 марта 1937 г. им было запрещено покидать колхозы без подписанного администрацией трудового соглашения с будущим работодателем.
Энергичнее всего росла социальная группа, в которую входили интеллигенция и служащие. С 1926 по 1939 г. она увеличилась вдвое и превысила уровень середины 20-х гг. в 4,4 раза. Эта группа насчитывала 14 млн человек, представлявших все нации и народности страны. Подавляющее большинство интеллигенции и служащих (примерно 90 %) составляли выпускники советских высших и средних специальных учебных заведений, а также практики-выдвиженцы. Их было особенно много среди инженерно-технических работников, связанных с промышленным производством.
В целом же дипломированных специалистов по всем отраслям народного хозяйства и культуры к концу 30-х гг. стало в 12 раз больше, чем в 1913 г. 15 % этой группы составляли ответственные работники партийно-государственного аппарата разного уровня, армии и массовых общественных организаций. Это была так называемая номенклатура – назначенцы из рядов правящей коммунистической партии, положение которых почти целиком зависело от степени преданности сталинской генеральной линии и личной верности вождю.
Поскольку «эксплуататорские классы» – дворяне-помещики и буржуазия были уничтожены практически полностью, процент их был незначителен. Они занимали самую низшую ступень социальной лестницы вместе с чиновниками старого режима, священниками, монахами, бывшими жандармами, прислугой и др.
Таковы были главные изменения в социальной структуре советского общества, связанные с преобразованиями в экономической, политической и культурной жизни страны.
3. Общественно-политическая жизнь
Удар по «спецам. К концу 1 920-х гг. старая интеллигенция почти полностью рассталась с прежними иллюзиями о возможности демократической эволюции советской власти. В этой среде теперь преобладали скептицизм и безразличие, совершенное отсутствие энтузиазма в отношении свёртывания нэповских начал. Большевики стремились искоренить инакомыслие в среде специалистов, окончательно подчинить их своей воле. На рубеже 1920-1930-х гг. по стране прокатилась волна открытых судебных процессов над видными экономистами, инженерами и управленцами (Шахтинское дело в 1928 г. , процесс Промышленной партии в 1930 г. и др.). Подсудимых обвинили во вредительстве, т. е. в сознательном развале советской экономики и подготовке к свержению советской власти.
Наука. Как и большинство ведущих учебных заведений СССР, многие научные учреждения и центры страны возникали в ходе реализации масштабных проектов по преобразованию народного хозяйства. Так, советская научная школа в энергетике, созданная в 20-х гг. Г. М. Кржижановским, базировалась на историческом плане ГОЭЛРО, – первой в истории человечества долгосрочной программе развития хозяйства на основе электрификации. С неё началась систематическая разработка комплексных проблем энергетики, таких как единый энергетический баланс страны, развитие электроэнергетических систем и др.
Самые выдающиеся достижения СССР в гидростроении связаны с проектированием Днепропетровской гидроэлектростанции (Днепрогэса), построенной в 1932 г. Оно было осуществлено группой советских учёных под руководством академика И. Г. Александрова. Каждая из турбин Днепрогэса по мощности значительно превышала любую из электростанций дореволюционной России.
Становление отечественной авиационной промышленности было ознаменовано возникновением новых исследовательских центров, таких как Всесоюзный институт авиационных материалов (ВИАМ), Центральный институт авиационного моторостроения (ЦИАМ). Имена руководителей специальных конструкторских бюро (КБ) А. Н. Туполева, Н. Н. Поликарпова, А. С. Яковлева, Арт. И. Микояна, С. В. Ильюшина, С. А. Лавочкина, О. К. Антонова, Г. М. Бериева, П. О. Сухого, Н. Н. Камова и других вошли в историю мирового авиастроения.
Новаторскими были поддержанные государством исследования К. Э. Циолковского в космологии. Проблемами теории космических полётов и ракетостроения занимались Ю. В. Кондратюк и Ф. А. Цандер. В специальной Газодинамической лаборатории под руководством Н. И. Тихомирова, В. А. Артемьева, Г. Э. Лангемака, Б. С. Петропавловского и В. П. Глушко еще в 20-х гг. начались экспериментальные работы по созданию ракетной техники, а уже в 1933 г. под руководством С. П. Королева были осуществлены первые запуски советских ракет. В 1937 – 1939 гг. конструкторами И. И. Гвай, В. Н. Галковским, А. П. Павленко и другими на основе этих достижений были созданы многозарядные самоходные пусковые установки с ракетными снарядами, знаменитые «катюши» Великой Отечественной.
Всего к началу 40-х гг. в СССР насчитывалось более 1,5 тыс. научных учреждений и центров. В них работало около 100 тыс. научных сотрудников. Гордостью мировой науки стали достижения старшего и младшего поколений российских учёных: И. П. Павлова, В. И. Вернадского, А. Ф. Иоффе, Д. М. Прянишникова, А. Н. Крылова, Н. К. Кольцова, Н. И. Вавилова, П. Л. Капицы, Л. Д. Ландау, Н. Н. Семенова и др. Зачастую их судьбы складывались трагически. Их пытались обвинять в игнорировании марксистского понимания задач науки, идеализме, космополитизме, низкопоклонстве перед буржуазными научными школами, инкриминировали предательство, вредительство и шпионаж. Иногда во главе целых направлений науки оказывались лжеучёные типа Т. Д. Лысенко, в то время как их оппоненты, например всемирно известный генетик Н. И. Вавилов, погибали в тюремных застенках. Катастрофой для развития исследований в области отечественной истории конца XIX – начала XX в., общественно-политической мысли и революционного движения в России стал выход в 1938 г. «Краткого курса истории ВКП(б)».
На селе повседневная жизнь изменилась менее радикально и была не столь контрастна. Исключение составляли крупные совхозы, такие как зерносовхоз «Гигант», – своеобразная выставка достижений советского сельского хозяйства для многочисленных иностранных туристов. Но и в деревнях, до которых из-за бездорожья трудно было добраться даже из ближайших городов и посёлков, кое-где появились «лампочки Ильича» (электричество), радиоточки, сельские школы. Однако электрификация делала только первые шаги, а в зоне устойчивого вещания проживала всего лишь 1/6 часть населения страны. Тем не менее количество радиоточек возросло в годы первой пятилетки с 350 тыс. до 2,3 млн.
Продовольственное положение оставалось напряженным. С 1928 по 1935 г. действовала карточная система распределения продуктов питания. Но и она гарантировала обеспечение хлебом лишь 1/3 горожан, мясом – 6 %, ещё меньшего числа – маслом. Розничные цены росли почти вдвое быстрее, чем зарплаты.
Повсеместно происходила коренная ломка традиционных представлений и устоев. Появились новые праздники – 7 ноября (25 октября по старому стилю) – День провозглашения власти Советов, 1 Мая – Международный день пролетарской солидарности, 8 марта – Международный женский день и 18 марта – День Парижской коммуны. С 1924 г. особым стал день смерти Ленина – 21 января, долгое время являвшийся днем всенародного траура. По мнению большевиков, эти дни должны были заменить старые религиозные праздники, такие как христианские Рождество и Пасха, мусульманский Байрам, еврейская Ханука и др.
Во многих храмах, костёлах, мечетях и синагогах разместились детские колонии. Антирелигиозная пропаганда по тональности, безграмотности и безответственности носила столь оголтелый характер, что даже официальное название журнала всероссийской организации, занимающейся ею, «Воинствующий безбожник!» не поражало никого.
Власть широко использовала сыск, добровольное и принудительное доносительство, объясняя это необходимостью борьбы с врагами народа. Всё это наносило огромный урон духовности общества. Этому же способствовала и милитаризация общественного сознания, ведь новое общество рассматривало себя как осажденную врагами (мировым империализмом) крепость. В одежде на смену шинелям и гимнастёркам военного времени пришли кожаные куртки и френчи чекистов, партаппаратчиков и государственных служащих. Штатские костюмы, галифе полувоенного кроя, тельняшки, брюки «клёш», ватники и сапоги носили везде – в городе и деревне. И всё же образование, наука и культура советского общества развивались по своим внутренним законам, и их лучшие достижения стали тем наследием, которым мы по праву гордимся до сих пор.
1 декабря 1934 г. был убит член высшего партийного руководства, первый секретарь губернского и городского комитетов ВКП(б) Ленинграда С. М. Киров. По официальной версии, покушение объявили террористической акцией, осуществленной по приказу так называемого «контрреволюционного центра» в Москве, во главе которого стояли Зиновьев и Каменев. Позже «выявились» и новые подробности: в Ленинграде существовал ещё один, уже троцкистско-зиновьевский центр. Именно он и осуществил террористический акт, естественно, по указанию Троцкого, вступившего для этого в контакт с «правыми» – Бухариным, Рыковым и др. По этим откровенно фальсифицированным обвинениям в конце 30-х – начале 40-х гг. к высшей мере наказания – расстрелу – приговорили всех оппозиционеров: правых, левых, объединённых и др.
По стране прокатилась очередная волна массовых репрессий. Её жертвами стали все, кто когда-либо решился выступить против Сталина. Ещё в день гибели Кирова, по указанию нового лидера коммунистов, было подготовлено постановление Центрального исполнительного комитета (ЦИК) СССР «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик». В соответствии с ним следствие по делам о террористических актах должно было проходить в ускоренные сроки и занимать не более 10 дней. В судах эти дела рассматривались без участия обвинения и защиты. Кассационные обжалования и ходатайства о помиловании не допускались. Приговор приводился в исполнение немедленно. Огромная карательная машина подчинялась непосредственно Сталину. Следователям НКВД разрешалось применять все меры воздействия. Широкое распространение получила практика составления в комиссариате списков лиц, дела которых подлежали рассмотрению в Военной коллегии Верховного суда СССР или на Особом совещании НКВД. Списки направлялись высшему руководству страны. В них значились три категории наказания: расстрел, тюремное заключение от 8 до 25 лет, заключение до 8 лет и высылка. Сталину и его ближайшим помощникам оставалось лишь отмечать, кому и какой приговор вынести.
Мало кто понимал, что происходит, а из тех, кто понимал, сказать об этом что-либо решались единицы. Среди них был и Нобелевский лауреат академик И. П. Павлов. Своё письмо в Совнарком он адресовал председателю правительства В. М. Молотову. Таких писем Сталин хотел меньше всего. По его мнению, нарком внутренних дел СССР Г. Г. Ягода, несмотря на проявленную ретивость при рассмотрении дел, связанных с убийством Кирова, не справился с задачей организации политических процессов и «чисток», опоздав на четыре года. За это он первым из руководителей всесильного НКВД был расстрелян в 1938 г. Его сменил Н. И. Ежов, «говорящая» фамилия которого стала своеобразным символом политики репрессий, получившей в те годы прозвание «ежовые рукавицы». Однако и Ежова ждала участь Ягоды. Система нуждалась в самооправдании, ликвидируя исполнителей.
В конце 30-х гг. репрессии коснулись большей части государственного аппарата. Из 28 человек, составлявших Совет народных комиссаров, репрессиям подверглись 20. Всего лишь за полгода (с октября 1936 по март 1937 г.) арестованы были около 2 тыс. сотрудников союзных наркоматов, не считая таких, как наркоматы обороны, внутренних и иностранных дел, о чистках и арестах в которых, как правило, не сообщали.
После состоявшегося в июне 1937 г. скоротечного процесса над маршалом М. Н. Тухачевским, командармами И. Э. Якиром, И. П. Уборевичем и другими представителями высшего командного состава РККА в армии были репрессированы свыше 36 тыс. офицеров. Среди расстрелянных оказались трое из пяти первых маршалов СССР, трое из четырех командармов 1-го ранга, все 12 командармов 3-го ранга, 60 из 67 командиров корпусов (комкоров), 133 из 199 командиров дивизии (комдивов), все 10 полных адмиралов, все 17 армейских комиссаров, 25 из 28 корпусных комиссаров. Такого ущерба не могла нанести армии ни одна война.
Однако основную массу репрессированных составляли крестьяне, рабочие, деятели науки, художественной культуры. Их обвиняли в борьбе против коллективизации, в невыполнении норм трудодней в колхозах, в опозданиях на работу, во вредительстве, саботаже, связях с иностранцами и эмигрантами, в шпионаже, диверсиях, подготовке покушений на Сталина и его соратников и т. д. Репрессиям подвергались целые народы – поляки, корейцы, а позже литовцы, латыши, эстонцы и немцы Поволжья.
4. Конституция 1936 года
На этом фоне была затеяна пропагандистская акция с принятием новой «самой демократической в мире» Конституции, призванной закрепить «успехи» социалистического строительства в СССР. С такой инициативой в начале 1935 г. выступило Политбюро ЦК ВКП(б). В специальную комиссию под председательством Сталина вошли видные политики, юристы, экономисты, деятели культуры, рабочие и колхозники. Комиссии поручили переработку текста Конституции «в соответствии с коренными преобразованиями, происшедшими в стране», но фактически она подготовила совершенно новый проект Основного Закона, который 12 июля 1936 г. поступил на всенародное обсуждение. В нём, по неполным данным, приняло участие более 50 млн человек, было внесено свыше 154 тыс. поправок и дополнений. 5 декабря 1936 г. новая Конституция была принята и введена в действие VIII Чрезвычайным съездом Советов СССР.
По сравнению с предыдущими в новой Конституции страны изменилось многое. Не сохранилась «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» – преамбула первой советской Конституции. Объявляя о ликвидации эксплуататоров и эксплуатации, Конституция 1936 г. провозглашала победу социализма – полную, но не окончательную, так как существование капиталистического окружения по-прежнему угрожало устоям новой системы общественных отношений. Вопросы о том, как долго будет сохраняться такая неопределённость и возможна ли в принципе окончательная победа нового строя, оставались открытыми.
Источником власти провозглашался народ, при особом руководящем положении ВКП(б). Партия объявлялась «передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя» и «руководящим ядром всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных». Тем самым конституционно закреплялись и однопартийность («блок коммунистов и беспартийных»), и срастание партийного аппарата с государственным, и роль партии как тотального контролёра общественной и личной жизни граждан. Союзные республики по Конституции получили суверенитет и право на выход из СССР. Но это было лишь декларацией.
В отличие от советских конституций 1918 и 1924 гг. Основной закон 1936 г. чётко определял экономическую основу СССР. Ею были объявлены социалистическая собственность на средства производства (государственная и кооперативно-колхозная) и плановая система хозяйства. Особая глава Конституции посвящалась основным правам граждан: на труд, на отдых, материальное обеспечение в старости и при потере трудоспособности, на образование.
Провозглашались и свободы слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций, неприкосновенность личности и жилища, тайна переписки. Правда, это не подтверждалось никакими гарантиями, но о них в условиях нарастания массовых репрессий в стране никто и не вспоминал. О праве на свободу передвижения даже не упоминалось. На деле это означало существенное ограничение права на труд. Формальное право на свободу совести, дополненное не только правом на атеизм, но и на антирелигиозную пропаганду, ставило верующих в неравное положение с атеистами.
Глава о правах и свободах граждан дополнялась перечислением их основных обязанностей перед обществом и государством: соблюдать Основной Закон и остальные законы страны, не нарушать дисциплину труда, беречь и укреплять социалистическую собственность, защищать Отечество, честно относиться к общественному долгу, уважать правила социалистического общежития. Контроль за этим также лежал на «передовом отряде» – на партии. Новую Конституцию СССР назвали сталинской и объявили самой демократической в мире. Но разрыв между словом и делом оставался столь отчётливым, что более точной её характеристикой стали слова безвестного крестьянина: «бумажная Конституция».
Вопросы:
1. Почему введение в 1930 г. всеобщего обязательного начального обучения детей стало крупнейшим достижением советской власти?
2. Что позволило советской науке достичь выдающихся результатов в ряде отраслей?
3. Как менялся повседневный быт горожан и сельских жителей?
Лекция
Лекция 9 Внутренняя политика СССР 1934-1941 годах
Тип лекции: комбинированная
ПЛАН
1. Результаты коллективизации;
2. Изменение социальной структуры советского общества;
3. Общественно-политическая жизнь;
4. Конституция 1936 года.
ХОД ЛЕКЦИИ
1. Результаты коллективизации.
Добровольное производственное кооперирование мелких и средних крестьянских хозяйств, получившее в 1 920-е гг . название коллективизация, рассматривалось как главный из двух способов социалистического переустройства деревни (второй способ: создание государственных хозяйств - совхозов, напрямую субсидируемых из казны). Коллективные хозяйства (колхозы) стали возникать на рубеже 1917-1918 гг. Но и через десять лет их было немного: колхозы объединяли тогда около 1 % всех крестьянских дворов, почти исключительно бедняцких. XV съезд партии (1927) определил, что коллективизация должна стать основной задачей партии в деревне. В 1928 г. колхозам были предоставлены льготы по получению в пользование земли, кредитованию и налогообложению. Ограничивалась аренда земли кулаками. Начиная с ноября 1928 г. создавались государственные машинотракторные станции (МТС).
К июню 1929 г. колхозы на добровольной основе объединяли 4 % крестьянских дворов, а спустя четыре месяца - уже 8 % . Как видим, летом и осенью того же года произошёл определённый скачок, но скорее количественный, чем качественный, ибо в коллективные хозяйства по-прежнему тянулись в основном бедняки. Этот худосочный «социалистический сектор» никак не мог помочь властям решить проблему хлебозаготовок. И с осени 1929 г. компартия переходит к политике насильственной - по отношению к большинству крестьян - коллективизации. Начавшаяся « сплошная коллективизация» проводилась в жизнь под дымовой завесой вывода, сделанного И. В. Сталиным в статье «Год великого перелома» (ноябрь 1929 г.). В ней он заявил, что партии якобы удалось добиться перелома в настроениях деревни и в колхозы добровольно « пошёл середняк». В январе-феврале 1 930 г. были приняты решения по форсированному развёртыванию «колхозного строительства») . Главное из них провозглашало «политику ликвидации кулачества как класса) с конфискацией имущества раскулаченных и последующей передачей его колхозам.
Власти с помощью войск ОГПУ в течение короткого времени (за полтора-два года) изъяли из деревни реально и потенциально опасные для себя слои населения. В их число попали прежде всего кулаки и зажиточные середняки, т. е. те крестьяне, которым было что терять от коллективизации и которые поэтому противодействовали (в различной форме, вплоть до борьбы с обрезами в руках, но стихийно и разрозненно) большевистскому наступлению на деревню. Пик крестьянского сопротивления пришёлся на первые месяцы 1 930 г. (более 8 тыс. массовых выступлений, в том числе около 2 тыс. вооружённых выступлений), что побудило большевистских лидеров несколько сбавить темпы коллективизации.
В марте 1 930 г. И. В. Сталин опубликовал статью «Головокружение от успехов», где осудил перегибы местного руководства и фарисейски подчеркнул необходимость соблюдения принципа добровольности вхождения крестьян в колхозы. Выждав тактическую паузу, власти уже осенью 1930 г. продолжили « колхозное строительство». По разным сведениям, число раскулаченных составило от 3,5 до 9 млн человек. Часть из них была брошена в тюрьмы, а основную массу, включая женщин, стариков и детей, переместили в отдалённые районы губерний или отправили под конвоем в качестве спецпереселенцев в трудовые лагеря Севера и Сибири.
Оставшиеся в родных местах крестьяне, опасаясь за свою судьбу, записывались в колхозы. Вскоре правительство утвердило Примерный устав сельскохозяйственных артелей (колхозов). Он сохранял в единоличном пользовании колхозников приусадебные земли, мелкий инвентарь, домашний скот, птицу. От артели в первую очередь требовалось выполнение многочисленных обязательств перед государством (натурпоставки, госзакупки, оплата работ МТС, подоходный налог и т. д.), и лишь после этого остатки денежных средств и сельхозпродуктов мог ли быть распределены между её членами по трудодням - норме учёта индивидуального труда. В целом трагическая эпопея по коллективизации крестьянства закончилась в середине 1 930-х гг. Колхозы объединяли до 93 % крестьянских хозяйств, оставшихся после раскулачивания.
Последствия разгрома векового хозяйственного уклада в деревне были крайне тяжёлыми. Производительные силы сельского хозяйства оказались подорванными на многие годы: за 1929-1932 гг. поголовье крупного рогатого скота и лошадей сократилось на одну треть, свиней и овец - более чем в два раза. Миллионы раскулаченных крестьян вместе со своими семьями оказались за колючей проволокой в трудовых лагерях, разбросанных по дальним окраинам страны.
Другие сельчане потянулись с разорённых родовых гнёзд в город на заработки. На сельское хозяйство СССР, ослабленное насильственной коллективизацией, в 1932- 1933 гг. обрушилась огромная беда: голод. Случилась засуха и как следствие - неурожай. Но власть неуклонно продолжала через колхозы выкачивать из основных зерновых районов страны их главное богатство - хлеб (зерно разных культур), не оставляя ничего колхозникам для собственного пропитания. Хлеб шёл на внешний рынок и обращался в валюту, необходимую для закупки современного оборудования для строящихся индустриальных гигантов.
В итоге от голода погибло от 7,5 до 10 млн человек: русских, украинцев, казахов. И всё же большевистские руководители, исповедовавшие стародавний принцип «цель оправдывает средства», праздновали ещё одну победу. При том, что численность крестьян сократилась на треть, а валовое производство зерна практически не увеличилось, его государственные заготовки в 1937 г. по сравнению с 1 928 г. выросли почти в три раза. С увеличением числа тракторов в МТС повысился и уровень механизации сельского труда. Отныне три четверти пахоты проводилось тракторами, половина уборки зерновых - комбайнами. В короткий срок аграрный сектор, где господствовала слабоуправляемая мелкотоварная стихия, оказался под жёстким государственным контролем.
2. Изменение социальной структуры советского общества.
Индустриализация ускорила урбанизацию. К 1939 г. городское население составляло более 30 % всех жителей страны (в середине 20-х гг. – 18 %). Основная часть осевших в городах находила работу на стройках пятилеток. Они были заняты не только на строительстве, но и на новых фабриках и заводах, предприятиях энергетики и связи, транспорта, лёгкой и пищевой промышленности. Более трети рабочего класса составляли бывшие жители села (рабочие совхозов, а также работники государственных МТС: трактористы, комбайнеры, шофёры, механизаторы и др.).
Самой значительной являлась группа малоквалифицированных рабочих. К ним примыкали кустари и ремесленники. В целом общая численность рабочего класса возросла с 8 – 9 млн в конце 20-х гг. до 23 – 24 млн к концу 30-х гг.
Государство уделяло большое внимание их профессиональной подготовке. Главной школой квалифицированных кадров стали фабрично-заводские училища (ФЗУ). Они создавались при крупных стройках и уже сданных в эксплуатацию промышленных гигантах, таких как автозаводы в Москве и Горьком (Нижний Новгород), тракторные заводы в Сталинграде (Волгоград) ит.д.
Индустриальные рабочие вместе с инженерно-техническим персоналом считались основной социальной группой в СССР. Им уделялось первоочередное внимание при решении жилищных и бытовых вопросов, у них была наиболее высокая заработная плата. Они чаще всего становились выдвиженцами, пополняя кадры для партийной, хозяйственной и профсоюзной работы.
Заметно изменилась по сравнению с дореволюционной и социальная структура деревни. Поскольку социально-экономическая политика выражала в основном интересы неимущих и малоимущих слоёв, это привело к некоторому росту их благополучия и преобладанию середняцких хозяйств. Однако с конца 20-х гг. обстановка в деревне вновь обострилась. Усиление налогообложения вызвало недовольство большинства селян, включая середняков.
А утверждения об опасности «капитализма», порождаемого частнособственнической формой крестьянского хозяйства, вели к агрессивности основной массы крестьян против зажиточных «кулаков», удельный вес которых был невелик. Итогом сталинской «революции сверху» – насильственной коллективизации и «ликвидации кулака как класса» – стало доминирование колхозного крестьянства (44,9 %) и кооперированных кустарей (2,3 %). Крестьяне-единоличники и некооперированные кустари составляли соответственно 2,0 и 0,6 %.
Перемещение значительной части трудоспособного населения в города привело к сокращению числа занятых в сельском хозяйстве с 80 % в 1928 г. до 54 % к концу 30-х гг. Не помогло и введение паспортного режима.
Окончательно крестьяне лишились свободы передвижения и переселения, когда 17 марта 1937 г. им было запрещено покидать колхозы без подписанного администрацией трудового соглашения с будущим работодателем.
Энергичнее всего росла социальная группа, в которую входили интеллигенция и служащие. С 1926 по 1939 г. она увеличилась вдвое и превысила уровень середины 20-х гг. в 4,4 раза. Эта группа насчитывала 14 млн человек, представлявших все нации и народности страны. Подавляющее большинство интеллигенции и служащих (примерно 90 %) составляли выпускники советских высших и средних специальных учебных заведений, а также практики-выдвиженцы. Их было особенно много среди инженерно-технических работников, связанных с промышленным производством.
В целом же дипломированных специалистов по всем отраслям народного хозяйства и культуры к концу 30-х гг. стало в 12 раз больше, чем в 1913 г. 15 % этой группы составляли ответственные работники партийно-государственного аппарата разного уровня, армии и массовых общественных организаций. Это была так называемая номенклатура – назначенцы из рядов правящей коммунистической партии, положение которых почти целиком зависело от степени преданности сталинской генеральной линии и личной верности вождю.
Поскольку «эксплуататорские классы» – дворяне-помещики и буржуазия были уничтожены практически полностью, процент их был незначителен. Они занимали самую низшую ступень социальной лестницы вместе с чиновниками старого режима, священниками, монахами, бывшими жандармами, прислугой и др.
Таковы были главные изменения в социальной структуре советского общества, связанные с преобразованиями в экономической, политической и культурной жизни страны.
3. Общественно-политическая жизнь
Удар по «спецам. К концу 1 920-х гг. старая интеллигенция почти полностью рассталась с прежними иллюзиями о возможности демократической эволюции советской власти. В этой среде теперь преобладали скептицизм и безразличие, совершенное отсутствие энтузиазма в отношении свёртывания нэповских начал. Большевики стремились искоренить инакомыслие в среде специалистов, окончательно подчинить их своей воле. На рубеже 1920-1930-х гг. по стране прокатилась волна открытых судебных процессов над видными экономистами, инженерами и управленцами (Шахтинское дело в 1928 г. , процесс Промышленной партии в 1930 г. и др.). Подсудимых обвинили во вредительстве, т. е. в сознательном развале советской экономики и подготовке к свержению советской власти.
Наука. Как и большинство ведущих учебных заведений СССР, многие научные учреждения и центры страны возникали в ходе реализации масштабных проектов по преобразованию народного хозяйства. Так, советская научная школа в энергетике, созданная в 20-х гг. Г. М. Кржижановским, базировалась на историческом плане ГОЭЛРО, – первой в истории человечества долгосрочной программе развития хозяйства на основе электрификации. С неё началась систематическая разработка комплексных проблем энергетики, таких как единый энергетический баланс страны, развитие электроэнергетических систем и др.
Самые выдающиеся достижения СССР в гидростроении связаны с проектированием Днепропетровской гидроэлектростанции (Днепрогэса), построенной в 1932 г. Оно было осуществлено группой советских учёных под руководством академика И. Г. Александрова. Каждая из турбин Днепрогэса по мощности значительно превышала любую из электростанций дореволюционной России.
Становление отечественной авиационной промышленности было ознаменовано возникновением новых исследовательских центров, таких как Всесоюзный институт авиационных материалов (ВИАМ), Центральный институт авиационного моторостроения (ЦИАМ). Имена руководителей специальных конструкторских бюро (КБ) А. Н. Туполева, Н. Н. Поликарпова, А. С. Яковлева, Арт. И. Микояна, С. В. Ильюшина, С. А. Лавочкина, О. К. Антонова, Г. М. Бериева, П. О. Сухого, Н. Н. Камова и других вошли в историю мирового авиастроения.
Новаторскими были поддержанные государством исследования К. Э. Циолковского в космологии. Проблемами теории космических полётов и ракетостроения занимались Ю. В. Кондратюк и Ф. А. Цандер. В специальной Газодинамической лаборатории под руководством Н. И. Тихомирова, В. А. Артемьева, Г. Э. Лангемака, Б. С. Петропавловского и В. П. Глушко еще в 20-х гг. начались экспериментальные работы по созданию ракетной техники, а уже в 1933 г. под руководством С. П. Королева были осуществлены первые запуски советских ракет. В 1937 – 1939 гг. конструкторами И. И. Гвай, В. Н. Галковским, А. П. Павленко и другими на основе этих достижений были созданы многозарядные самоходные пусковые установки с ракетными снарядами, знаменитые «катюши» Великой Отечественной.
Всего к началу 40-х гг. в СССР насчитывалось более 1,5 тыс. научных учреждений и центров. В них работало около 100 тыс. научных сотрудников. Гордостью мировой науки стали достижения старшего и младшего поколений российских учёных: И. П. Павлова, В. И. Вернадского, А. Ф. Иоффе, Д. М. Прянишникова, А. Н. Крылова, Н. К. Кольцова, Н. И. Вавилова, П. Л. Капицы, Л. Д. Ландау, Н. Н. Семенова и др. Зачастую их судьбы складывались трагически. Их пытались обвинять в игнорировании марксистского понимания задач науки, идеализме, космополитизме, низкопоклонстве перед буржуазными научными школами, инкриминировали предательство, вредительство и шпионаж. Иногда во главе целых направлений науки оказывались лжеучёные типа Т. Д. Лысенко, в то время как их оппоненты, например всемирно известный генетик Н. И. Вавилов, погибали в тюремных застенках. Катастрофой для развития исследований в области отечественной истории конца XIX – начала XX в., общественно-политической мысли и революционного движения в России стал выход в 1938 г. «Краткого курса истории ВКП(б)».
На селе повседневная жизнь изменилась менее радикально и была не столь контрастна. Исключение составляли крупные совхозы, такие как зерносовхоз «Гигант», – своеобразная выставка достижений советского сельского хозяйства для многочисленных иностранных туристов. Но и в деревнях, до которых из-за бездорожья трудно было добраться даже из ближайших городов и посёлков, кое-где появились «лампочки Ильича» (электричество), радиоточки, сельские школы. Однако электрификация делала только первые шаги, а в зоне устойчивого вещания проживала всего лишь 1/6 часть населения страны. Тем не менее количество радиоточек возросло в годы первой пятилетки с 350 тыс. до 2,3 млн.
Продовольственное положение оставалось напряженным. С 1928 по 1935 г. действовала карточная система распределения продуктов питания. Но и она гарантировала обеспечение хлебом лишь 1/3 горожан, мясом – 6 %, ещё меньшего числа – маслом. Розничные цены росли почти вдвое быстрее, чем зарплаты.
Повсеместно происходила коренная ломка традиционных представлений и устоев. Появились новые праздники – 7 ноября (25 октября по старому стилю) – День провозглашения власти Советов, 1 Мая – Международный день пролетарской солидарности, 8 марта – Международный женский день и 18 марта – День Парижской коммуны. С 1924 г. особым стал день смерти Ленина – 21 января, долгое время являвшийся днем всенародного траура. По мнению большевиков, эти дни должны были заменить старые религиозные праздники, такие как христианские Рождество и Пасха, мусульманский Байрам, еврейская Ханука и др.
Во многих храмах, костёлах, мечетях и синагогах разместились детские колонии. Антирелигиозная пропаганда по тональности, безграмотности и безответственности носила столь оголтелый характер, что даже официальное название журнала всероссийской организации, занимающейся ею, «Воинствующий безбожник!» не поражало никого.
Власть широко использовала сыск, добровольное и принудительное доносительство, объясняя это необходимостью борьбы с врагами народа. Всё это наносило огромный урон духовности общества. Этому же способствовала и милитаризация общественного сознания, ведь новое общество рассматривало себя как осажденную врагами (мировым империализмом) крепость. В одежде на смену шинелям и гимнастёркам военного времени пришли кожаные куртки и френчи чекистов, партаппаратчиков и государственных служащих. Штатские костюмы, галифе полувоенного кроя, тельняшки, брюки «клёш», ватники и сапоги носили везде – в городе и деревне. И всё же образование, наука и культура советского общества развивались по своим внутренним законам, и их лучшие достижения стали тем наследием, которым мы по праву гордимся до сих пор.
1 декабря 1934 г. был убит член высшего партийного руководства, первый секретарь губернского и городского комитетов ВКП(б) Ленинграда С. М. Киров. По официальной версии, покушение объявили террористической акцией, осуществленной по приказу так называемого «контрреволюционного центра» в Москве, во главе которого стояли Зиновьев и Каменев. Позже «выявились» и новые подробности: в Ленинграде существовал ещё один, уже троцкистско-зиновьевский центр. Именно он и осуществил террористический акт, естественно, по указанию Троцкого, вступившего для этого в контакт с «правыми» – Бухариным, Рыковым и др. По этим откровенно фальсифицированным обвинениям в конце 30-х – начале 40-х гг. к высшей мере наказания – расстрелу – приговорили всех оппозиционеров: правых, левых, объединённых и др.
По стране прокатилась очередная волна массовых репрессий. Её жертвами стали все, кто когда-либо решился выступить против Сталина. Ещё в день гибели Кирова, по указанию нового лидера коммунистов, было подготовлено постановление Центрального исполнительного комитета (ЦИК) СССР «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик». В соответствии с ним следствие по делам о террористических актах должно было проходить в ускоренные сроки и занимать не более 10 дней. В судах эти дела рассматривались без участия обвинения и защиты. Кассационные обжалования и ходатайства о помиловании не допускались. Приговор приводился в исполнение немедленно. Огромная карательная машина подчинялась непосредственно Сталину. Следователям НКВД разрешалось применять все меры воздействия. Широкое распространение получила практика составления в комиссариате списков лиц, дела которых подлежали рассмотрению в Военной коллегии Верховного суда СССР или на Особом совещании НКВД. Списки направлялись высшему руководству страны. В них значились три категории наказания: расстрел, тюремное заключение от 8 до 25 лет, заключение до 8 лет и высылка. Сталину и его ближайшим помощникам оставалось лишь отмечать, кому и какой приговор вынести.
Мало кто понимал, что происходит, а из тех, кто понимал, сказать об этом что-либо решались единицы. Среди них был и Нобелевский лауреат академик И. П. Павлов. Своё письмо в Совнарком он адресовал председателю правительства В. М. Молотову. Таких писем Сталин хотел меньше всего. По его мнению, нарком внутренних дел СССР Г. Г. Ягода, несмотря на проявленную ретивость при рассмотрении дел, связанных с убийством Кирова, не справился с задачей организации политических процессов и «чисток», опоздав на четыре года. За это он первым из руководителей всесильного НКВД был расстрелян в 1938 г. Его сменил Н. И. Ежов, «говорящая» фамилия которого стала своеобразным символом политики репрессий, получившей в те годы прозвание «ежовые рукавицы». Однако и Ежова ждала участь Ягоды. Система нуждалась в самооправдании, ликвидируя исполнителей.
В конце 30-х гг. репрессии коснулись большей части государственного аппарата. Из 28 человек, составлявших Совет народных комиссаров, репрессиям подверглись 20. Всего лишь за полгода (с октября 1936 по март 1937 г.) арестованы были около 2 тыс. сотрудников союзных наркоматов, не считая таких, как наркоматы обороны, внутренних и иностранных дел, о чистках и арестах в которых, как правило, не сообщали.
После состоявшегося в июне 1937 г. скоротечного процесса над маршалом М. Н. Тухачевским, командармами И. Э. Якиром, И. П. Уборевичем и другими представителями высшего командного состава РККА в армии были репрессированы свыше 36 тыс. офицеров. Среди расстрелянных оказались трое из пяти первых маршалов СССР, трое из четырех командармов 1-го ранга, все 12 командармов 3-го ранга, 60 из 67 командиров корпусов (комкоров), 133 из 199 командиров дивизии (комдивов), все 10 полных адмиралов, все 17 армейских комиссаров, 25 из 28 корпусных комиссаров. Такого ущерба не могла нанести армии ни одна война.
Однако основную массу репрессированных составляли крестьяне, рабочие, деятели науки, художественной культуры. Их обвиняли в борьбе против коллективизации, в невыполнении норм трудодней в колхозах, в опозданиях на работу, во вредительстве, саботаже, связях с иностранцами и эмигрантами, в шпионаже, диверсиях, подготовке покушений на Сталина и его соратников и т. д. Репрессиям подвергались целые народы – поляки, корейцы, а позже литовцы, латыши, эстонцы и немцы Поволжья.
4. Конституция 1936 года
На этом фоне была затеяна пропагандистская акция с принятием новой «самой демократической в мире» Конституции, призванной закрепить «успехи» социалистического строительства в СССР. С такой инициативой в начале 1935 г. выступило Политбюро ЦК ВКП(б). В специальную комиссию под председательством Сталина вошли видные политики, юристы, экономисты, деятели культуры, рабочие и колхозники. Комиссии поручили переработку текста Конституции «в соответствии с коренными преобразованиями, происшедшими в стране», но фактически она подготовила совершенно новый проект Основного Закона, который 12 июля 1936 г. поступил на всенародное обсуждение. В нём, по неполным данным, приняло участие более 50 млн человек, было внесено свыше 154 тыс. поправок и дополнений. 5 декабря 1936 г. новая Конституция была принята и введена в действие VIII Чрезвычайным съездом Советов СССР.
По сравнению с предыдущими в новой Конституции страны изменилось многое. Не сохранилась «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» – преамбула первой советской Конституции. Объявляя о ликвидации эксплуататоров и эксплуатации, Конституция 1936 г. провозглашала победу социализма – полную, но не окончательную, так как существование капиталистического окружения по-прежнему угрожало устоям новой системы общественных отношений. Вопросы о том, как долго будет сохраняться такая неопределённость и возможна ли в принципе окончательная победа нового строя, оставались открытыми.
Источником власти провозглашался народ, при особом руководящем положении ВКП(б). Партия объявлялась «передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя» и «руководящим ядром всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных». Тем самым конституционно закреплялись и однопартийность («блок коммунистов и беспартийных»), и срастание партийного аппарата с государственным, и роль партии как тотального контролёра общественной и личной жизни граждан. Союзные республики по Конституции получили суверенитет и право на выход из СССР. Но это было лишь декларацией.
В отличие от советских конституций 1918 и 1924 гг. Основной закон 1936 г. чётко определял экономическую основу СССР. Ею были объявлены социалистическая собственность на средства производства (государственная и кооперативно-колхозная) и плановая система хозяйства. Особая глава Конституции посвящалась основным правам граждан: на труд, на отдых, материальное обеспечение в старости и при потере трудоспособности, на образование.
Провозглашались и свободы слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций, неприкосновенность личности и жилища, тайна переписки. Правда, это не подтверждалось никакими гарантиями, но о них в условиях нарастания массовых репрессий в стране никто и не вспоминал. О праве на свободу передвижения даже не упоминалось. На деле это означало существенное ограничение права на труд. Формальное право на свободу совести, дополненное не только правом на атеизм, но и на антирелигиозную пропаганду, ставило верующих в неравное положение с атеистами.
Глава о правах и свободах граждан дополнялась перечислением их основных обязанностей перед обществом и государством: соблюдать Основной Закон и остальные законы страны, не нарушать дисциплину труда, беречь и укреплять социалистическую собственность, защищать Отечество, честно относиться к общественному долгу, уважать правила социалистического общежития. Контроль за этим также лежал на «передовом отряде» – на партии. Новую Конституцию СССР назвали сталинской и объявили самой демократической в мире. Но разрыв между словом и делом оставался столь отчётливым, что более точной её характеристикой стали слова безвестного крестьянина: «бумажная Конституция».
Вопросы:
1. Почему введение в 1930 г. всеобщего обязательного начального обучения детей стало крупнейшим достижением советской власти?
2. Что позволило советской науке достичь выдающихся результатов в ряде отраслей?
3. Как менялся повседневный быт горожан и сельских жителей?